«Две минуты орёл, остальное время – лошадь», - шутят о своей работе парашютисты-пожарные. Метафора точно передаёт суть работы «крылатых» борцов с лесными пожарами. Парашют для них – лишь средство доставки к огню. За недолгими минутами парения под куполом следуют часы и даже сутки изнуряющего труда, главными инструментами которого являются лопата и топор. «Сначала идёшь на романтику, потом затягивает, потом начинается фанатизм», - говорит о стадиях профессионального развития Сергей Рогов.

В Иркутскую авиабазу охраны лесов Сергей Рогов пришёл в 1979 году. К этому времени закончил лесотехникум и Политехнический институт. Прыгал и тушил пожары сам, учил этому молодёжь. Под его руководством находились все парашютисты и пожарные авиабазы, в состав которой входило 26 отделений по всей области.

Сергей Фёдорович хорошо помнит свой первый пожар. Горел лес в районе Хандинских озёр в Казачинско-Ленском районе. Рогов вылетел в команде резерва, но пришлось заменить заболевшего инструктора, так что это был не только первый опыт тушения пожара, но и руководства действиями группы. «Мне было легко, потому что я попал в сплочённую группу. От меня требовалось оценить обстановку и дать задание. Не пришлось ничего показывать, заставлять. Я сказал: «Вот так отжигаем и копаем». Люди взяли лопаты и пошли копать. За 2 часа прорыли полосу, отожгли. Пожар потушили».

По словам нашего собеседника, это был один из редких случаев, когда огонь не успел распространиться далеко, и его удалось потушить за пару часов одной группе. Обычно на пожаре работает несколько команд. Одновременно могут быть задействованы до 10 групп, каждая работает на своём участке. Роль инструктора заключается в стратегическом управлении «театром боевых действий». Он контролирует, где находятся люди, следит за метеосводками, оценивает направление и скорость движения огня, даёт распоряжения о доставке взрывчатых материалов, проверяет работу каждой группы. «Мой личный рекорд – прошёл 70 километров за сутки по тайге. Не по дороге. С собой один котелок, чаю вскипятить. Работали на крупном пожаре, разбили 5-6 таборов, каждую группу нужно было проконтролировать».

Пожары все тяжёлые и страшные. Но нет ни одного, который было бы невозможно потушить. Таким правилом руководствуется в работе Сергей Рогов. При этом не всегда исход схватки со стихией определяется одним сражением. «В районе реки Моголи, на севере области, мы тушили три очень серьёзных пожара, две группы шли навстречу друг другу, копали минполосу. Осталось соединить не больше 30 метров, и пожар можно было бы считать потушенным. Горел молодой пихтач, дул сильный ветер, температура воздуха выше 30 градусов. Всё это сыграло на то, что огонь вырвался из кольца и пошёл дальше. Было жалко трёхдневной работы. У всех буквально руки опустились, сразу усталость навалилась. Посидели, покурили. Делать нечего. Пошли по новой догонять огонь».

Бывали случаи, когда потушить пожар значило больше, чем «освободить лесную площадь от огня». Речь шла о том, будет ли вообще расти лес в этой местности в ближайшие 100 лет. «В 1996 году в Катангском районе был огромный лесной пожар, площадь 50 на 50 километров. А там и так-то леса почти нет, мари да болота. Остался участок леса примерно 1,5 на 1,5 километра. Если он сгорит, там вообще леса не останется. Знаете, натурально костьми ложились, чтобы оставить его как семенник. На будущее оставить. Сделали».

Самые тяжёлые пожары происходят в Качугском, Жигаловском, Казачинско-Ленском районах. Южная тайга более лёгкая для тушения, здесь много лиственных насаждений. Тогда как на севере преобладают темнохвойные породы. Высота деревьев нередко достигает 30-40 метров. Внизу хорошее топливо для огня – мох, в северных районах он вырастает до полуметра в высоту, невысокие деревья и кустарники, упавшие ветки и хвоя. «Если дует ветер, огненный вал высотой 40 метров, а то и выше, может двигаться со скоростью 10-15 километров в час. После этого в лесу выгорает всё, от сосны диаметром один метр остаётся только сердцевина. Человеку, когда он вынужден находиться близко к опасности, конечно, бывает страшно».

Кстати, чтобы заработать пенсию, парашютисту-пожарному достаточно иметь стаж 16 лет и 8 месяцев. По внутренней статистике Иркутской авиабазы, до льготной пенсии доходят не больше десятой части специалистов, допущенных к работе. Причины у всех разные. Одна из первых – страх. Кандидаты в парашютисты отсеиваются уже после начальных тренировочных прыжков. Работа лесного пожарного не для тех людей, которые хотят для себя размеренной, спокойной жизни. Эта профессия не терпит полутонов: с первых дней человеку здесь либо «до ужаса страшно и тяжело», и он уходит, либо «ужасно интересно», и он остаётся. Равнодушных нет.

На пожар могут вызвать в любое время дня и ночи. Пока едет машина, сотрудник обязан собраться. По дороге в аэропорт группа закупает хлеб, всё остальное – снаряжение, инструмент, продукты – заготавливается заранее. Через сколько времени группа вернётся домой, не знают ни сами парашютисты, ни их руководители. Всё зависит от количества пожаров и их площади. Бывает, что командировки затягиваются на несколько месяцев. «Однажды я посчитал, сколько времени я за год провёл в командировках – девять месяцев, - говорит Сергей Фёдорович. – Ещё один фактор, из-за которого уходят люди: семьи протестуют против командировок, а у нас без командировок невозможно».

У Сергея Рогова свои причины оставаться в профессии. На заслуженный отдых он должен был выйти ещё в 1995 году, но и, заработав пенсию, Сергей Фёдорович продолжал прыгать и тушить пожары. Сейчас он ведущий инженер по охране труда, руководитель взрывных работ.

«Здесь я увидел столько, сколько «нормальный» человек не сможет. Всю Иркутскую область изучил вдоль и поперёк. От Владивостока до Петрозаводска нет города, в котором бы я не побывал. После тушения остаётся немного времени, чтобы посмотреть места. В командировки ездил в Китай, США, Германию и несколько других стран».

По травмоопасности профессия парашютиста-пожарного значится в девятом десятке. К примеру, водитель автомобиля, по статистике, больше рискует жизнью, чем борец с лесными пожарами. Сергей Рогов объясняет: действия пожарных жёстко подчинены инструкциям, все движения доведены до автоматизма. Здесь даже роль ритуалов, принятых в других профессиях, которые связаны с риском, выполняют инструкции. Парашютисты надели парашюты. Пришла первая машина. Купола, баулы загрузили. Вся спина мокрая. Потом к самолёту. Сели. Взлетели. Немного отдохнули, команда «пошёл». И началась работа-работа-работа. Время спрессовано, ни о каких ритуалах не вспоминаешь», - говорит Рогов.

Сергей Фёдорович убеждён, что травмы и несчастные случаи среди сотрудников при тушении лесного пожара всегда результат нарушения инструкции, чаще всего это не одно, а сразу цепочка огрехов. «В прошлом году в Тыве на пожаре погибли 8 человек. Ошибка инструктора была в том, что он не продумал пути отхода группы. Ветер резко сменился, люди попали в котлован, и их накрыло огнём. В первую очередь сотрудники должны работать, а не убегать от пожара. Но во время тушения инструктор обязан прогнозировать, как будет развиваться пожар, запрашивать метеосводки, присматривать места, куда бы группа могла отойти, если ветер поменяет направление».

Тем не менее, как ни соблюдай инструкции, от непредвиденных ситуаций не застрахован никто. Однажды группа Рогова, потушив пожар под Бодайбо, 28 дней просидела в тайге без продуктов. Сначала пошёл дождь, потом снег, из-за нелетной погоды вертолёт не мог приземлиться. «Такие случаи нередки. Страха у нас не было. В лесу сложно умереть с голода, тем более, осенью. Всегда можно найти пропитание. По инструкции положено, чтобы у каждой группы с собой была леска и крючок. Мы ловили рыбу, правда через неделю на неё смотреть не могли, - вспоминает Сергей Фёдорович. – Самая большая проблема была в том, чем занять людей. Кто-то ловил рыбу, двое из нас сделали лотки и стали мыть золото, но в итоге ничего не добились. Кто-то собирал ягоды. Занялись добычей камеди, это вещество образуется на деревьях на высоте больше 10 метров. Собирали и ели травы. Например, клубень ятрышника имеет форму сердечка, в нём много крахмала. Из Иван-чая можно приготовить несколько блюд: заварить чай, поджарить и сделать салат».

Реальную опасность для людей в лесу представляют медведи. В среднем группы 30 раз в год, что называется, «нос к носу» сталкиваются в «хозяином». Из этих 30 раз примерно в паре случаев медведь ведёт себя агрессивно: громит лагерь, съедает продукты, загоняет людей на деревья и валуны. «Часто приходится видеть следы присутствия медведя. Животное умное, старается людей обходить. Но если уж встречи не избежать, оно само предупреждает, обычно рявкнет пару раз, чтобы не подходили. За всю жизнь я раз пять сталкивался близко с медведем. Однажды идём по тропинке, раздвигаем куст малины, а он сидит, малину ест. Или тушим пожар, видим, он чернику срывает вместе с ветками, и в рот. Отошли, сели, подождали, пока медведь уйдёт. Не раз приходилось замечать, что зверь в своих целях использует полосы, которые пожарные на земле проделывают взрывчаткой. Мы уходим, он потом за нами продвигается по этой полосе, собирает то, что взрывом «вывернуло наружу»: корешки, или какую-нибудь мышку. Зачем ему идти по валёжнику, если есть хорошая дорога?», - смеётся таёжник.

Часто дикие звери выходят к людям, чтобы попросить помощи. «Помню, часам к пяти утра обработали пожар, вскипятили чай, сидим у костра. И вдруг из-за деревьев вышла косуля и стала приближаться к костру. Вздрагивает, но идёт всё ближе. Остановилась метрах в 30 между лесом и костром. Сначала понять не могли, что случилось. Потом увидели: в лесу несколько раз сверкнули глаза волков. Косуля постояла с час, потом потихоньку ушла, - описывает один из случаев таёжник. - Естественно, ни у кого рука не поднялась потянуться за ружьём. Ведь животное само пришло к нам за защитой. Это было очень красиво. Все притихли - наблюдали».

Года 4 назад в Усть-Кутском районе к пожарным вышел медвежонок. «По всей видимости, он остался один, медведица бы такого маленького не отпустила. Напоили его молоком, вывезли в отделение. К сожалению, рядом с людьми он прожил не долго, месяца через три умер от инфекции. Судьба четырёх медвежат, которых мы нашли в Нижнеудинском районе, сложилась более благополучно. Привезли их в Иркутск. Дней 10 я сидел на телефоне, не мог их пристроить. Благо, тогда в городе гастролировал цирк, их взяли, - рассказывает Сергей Рогов. - Сейчас животных вывозить из леса нельзя. Начал действовать закон, запрещающий держать диких животных. Даже если детёныши, которые спаслись от пожара, или по другим причинам остались без мамы, приходят к людям, мы вынуждены их оставлять на гибель. Не имеем права забирать».

Своими ногами исходив всю область и соседние регионы, Сергей Фёдорович не устаёт открывать для себя новые места. «Кажется, уже знаешь всё. Оказывается, нет. Буквально года 3 назад побывал на трёхтысячнике в Орлике, это Бурятия, центр Восточных Саян. На высоте лёд не тает даже летом. Стоят ледники, из них бьют водопады. Настолько меня удивило: такая красота, а я ни разу не был». С не меньшим интересом наш герой любит наблюдать за людьми. Причём от него вряд ли услышишь фразу «А в наше время…».

«Нынешняя молодёжь более прагматичная, более грамотная. Люди знают, чего хотят. Из Братска парень прошёл обучение. Закончил сельхозакадемию, охотовед. Говорит: «Хочу работать в тайге, но не могу для себя найти профессию». Это наш профильный человек, идёт работать в лес осознанно», - с одобрением отмечает наставник.  

В прошлом году впервые после семилетнего перерыва авиабаза выпустила две группы парашютистов-пожарных. В ближайшее время планируется получить лицензию на образовательную деятельность от министерства образования. Это даст возможность готовить специалистов не только для своего предприятия, но и для других. Сергею Рогову поручено восстановить учебный пункт, который был ликвидирован из-за ряда объективных причин.

«Надо помочь. Я знаю эту работу. Сомневаюсь, что кто-то сделает её лучше меня, - без ложной скромности отмечает наш герой. - А вообще, уже хочется на дачу, клубничку выращивать…».